Выкидывал вот еще:

Сдаюсь. Столица не по мне...

Сдаюсь. Столица не по мне.
Я верю в древнее преданье,
Что вздрогнет всадник на коне
С простёртой пред собою дланью,
И с пеной каменной у рта,
Сметая полчища ОМОНа,
Прибьёт на Красные врата
Рекламный щит: «Сдаю хоромы»...

Не скоро придет судный день.
Пока же с самого рожденья
Я верю в праздничную лень,
В любовь до головокруженья,
В неопалимую нужду,   
В холодный жар гостеприимства,
В народов дружную вражду,
В мирскую благодать мздоимства.
Москва! Во дни чумного пира,
Скорбя неведомо о ком,
Я мог бы стать твоим кумиром,
Однако, с «Птичьим молоком»
Впитав иммунитет к обману,
Куда как часто гукал там,
Где быть звездой – не по карману,
А быть собой – не по зубам.

Назад! –
В деревню, в глушь, в Саратов,
В Урюпинск, к чёрту на рога,
От парфюмерных суррогатов
От дармового пирога,
Рвануть в бега, реветь белугой,
Забиться с головы до пят                               
В какой-нибудь медвежий угол,
Где много пьют и мало спят,
Где куры падают с насестов,
Объевшись пьяного зерна,
Где даже в винном пахнет детством,
Где дверь в домах отворена
Любому, кто сумел добраться,
Где шкет с коронкой под металл
Слывёт певцом блатного братства,
Бренча «Владимирский централ»,
Где ночь морозна – аж до хруста,   
Где скуден утренний удой,
Где в милом сердцу захолустье
Я примирюсь с моей судьбой, –
За то любя свою берлогу,
Что, греясь между двух огней,
Не извращенец, слава Богу,
И, слава женщинам, не гей,
Не перепевщик модных блюзов,
Не теле-радио герой,
Не член каких-нибудь союзов,
Не Блок, не Байрон, не другой
Какой трагический поэт,
Познавший рок в младые лета,
Не тот, кто метит в высший свет,
Не тот, кто рвётся на край света,
Не конокрад, чей путь недолог,
Не коновал, чей труд тернист,
Не культурист, не культуролог,
Не мега-энциклопедист,
Не иноверец, не попович,
Не принц воинственных датчан,
Не Робин Гуд, не Робин-ович,
Не шах иранский, не шаман,
Не шамаханская царица,
Не мальчик с дудочкой в руках,
Не раздобревшая синица
И не журавль на бобах,
Не раб заветных трёх желаний,
Не Крузенштерн семи морей,
Не постамент для обожаний
Капризной родины моей…

Не изваян в угоду камню
Ни старцем, ни богатырём,
Ни всадником с простёртой дланью,
Ни (на худой конец) конём,
Благословляю свой удел,
За то, что, не беря за смелость,
Я был собою – как умел.
И был другим –  когда хотелось…